Сборник фантастических рассказов - Страница 14


К оглавлению

14

Так тихо, что слышно тревожное биение сердца.

Наконец, когда Джонни решил, что уже около шести, он сказал Беле:

— Пожалуй, пора возвращаться. Если тебе надо домой к семи. Сюда.

Он провел Белу к самому выходу, и там притворился, что потерял дорогу.

Это было нетрудно: Бела был в пещерах впервые и, наверно, не узнал бы место, где они вошли, даже если бы Джонни осветил фонариком склон, который вел к проходу наружу.

Джонни так и не решил еще, хочет ли он притворяться, что заблудился, дольше нескольких минут. Может, довольно будет только слегка напугать Белу, а потом вывести его из пещеры, чтобы он успел домой к семи. В конце концов если он правда болен…

Озабоченным тоном Джонни произнес:

— Бела… я… я что-то никак не соображу, куда нам идти отсюда. Я боюсь — похоже, я немного заблудился…

И направил свет на Белу, чтобы посмотреть, какое впечатление произвели его слова на венгерского мальчика.

У Белы испуганно распахнулись глаза:

— О, нет… Джонни, ты не можешь! Ты же обещал!

Джонни притворился, что смущен — даже испуган.

— Я… мне жаль, — запинаясь, пробормотал он. — Я просто потерял дорогу. Мне было так интересно все тебе показывать… Господи, Бела…

— Но, Джонни, я должен выйти отсюда! Я должен попасть домой до…

— Идем, — Джонни старательно изображал беспокойство. — Может быть… может быть, сюда?

И он по широкому кругу провел Белу мимо колонн и каменных занавесей, по проходам, окружавшим вход. Эта прогулка заняла полчаса и закончилась там же, где и началась, — меньше чем в сотне футов от входа.

— Я не знаю, где мы! — с отчаянием сказал Джонни.

— Сколько сейчас может быть времени? — спросил Бела. В его голосе дрожал ужас.

Примерно полседьмого.

Бела вздрогнул и необыкновенно ярко блестевшими в свете фонарика глазами посмотрел в лицо Джонни.

— Джонни, я должен выйти отсюда…

Джонни услышал в его голосе истерические нотки.

— Ну что я могу сделать? Мне очень жаль, извини! Я тоже боюсь! Может, мы вообще никогда не выйдем отсюда!..

— Постарайся, — взмолился Бела. — Постарайся, Джонни… неужели ты совсем не помнишь дорогу?!

Джонни еще раз в свете фонарика оглядел Белу: большие глаза, гладкая смуглая кожа, ровные белоснежные зубы, тонкое гибкое тело — и уверился в том, что все разговоры о болезни Белы — сказки. Тут что-то другое… какая-то совсем иная причина, заставлявшая Белу так рваться домой к семи, а его родителей — так настаивать на этом. Причина наверняка очень странная и диковинная — и Джонни хотел ее знать.

Поэтому он решил следовать первоначальному плану: оставить Белу тут и посмотреть, что из этого получится.

Он повернулся, словно в нерешительности.

— Кажется… кажется, надо идти сюда. Идем!

И он провел Белу по кругу в обратном направлении, почти по тем же проходам, — и опять вывел его на то же место у выхода.

По прикидкам Джонни, было уже почти семь. Не отводя глаз от Белы, он продолжал притворяться, что ищет выход, — который был в ста футах выше по склону.

Интересно, узнает Бела как-нибудь, что уже семь? И что тогда случится такое, чего он боится? Но откуда ему знать время… и что может случиться здесь, в пещере? Или все дело в наказании, которое ждало Белу за опоздание?..

— Джонни! — с дрожью в голосе сказал вдруг Бела в темноте над самым его ухом.

Джонни перестал притворяться, что ищет дорогу, и направил фонарик на Белу.

— А?

Бела, весь дрожа, смотрел на свод пещеры. Он не то сгорбился, не то съежился, а лицо его напряглось, точно он увидел что-то ужасное, надвигающееся на него сверху сквозь тьму и камень.

— Почти семь… Джонни… сделай что-нибудьэто сейчас случится!..

— Да что случится? Что «это»? И что я могу сделать?..

— Не знаю! — вскрикнул Бела, и эхо принесло отражение его крика: «не знаю… не знаю…»

— Ты не знаешь, что сейчас случится?

— Не знаю! Я боюсь… Это никогда еще не случалось со мной, когда я был не дома… Джонни, ты же обещал… ой, мама, мама, мама… — и Бела заплакал. Он упал на колени на цветной камень пола; слезы градом катились по его щекам, и там, где они капали на камень, краски камня становились ярче. Бела причитал что-то по-венгерски, а потом, когда слезы задушили его и он не мог уже говорить, просто рыдал.

— Ты не знаешь, что случится? — переспросил пораженный Джонни.

Бела попытался ответить, но подавился слезами и закашлялся — эхо прозвучало подобно чьим-то тяжелым шагам, перекрывая срывающийся голос:

— Да, знаю… но я не знаю, что это и почему… это просто случается… ой, мама, мамочка

Вдруг его спина напряглась, а руки со скрюченными пальцами замерли перед грудью. Мокрые глаза поднялись к лицу Джонни. Бела заскулил, как звереныш.

— Джонни… уже семь… встает луна… я ее чувствую…

— Чувствуешь луну?! Здесь?! Но как…

— Все равно где… я ее чувствую… я чувствую, мама, мамочка-а-а!..

И лицо Белы исказила такая гримаса ужаса и боли, что Джонни похолодел — и понял, что шутка зашла слишком далеко. Он был уже сам напуган, и здорово напуган, — ничего подобного он и не представлял. Господи, а если Бела и правда все-таки болен?..

Он наклонился к скорчившейся фигурке и направил луч фонарика вверх.

— Бела, гляди! — крикнул он. — Вон, видишь — наверху… там мы входили! Пойдем, мы вышли!..

Бела не ответил.

— Бела… идем!..

Бела пошевелился, и его ногти проскребли по камню так громко, что, казалось, они сорвутся с пальцев.

14